Слово
38
На Богоявление или на Рождество Спасителя
Христос рождается;
славьте! Христос с небес; выходите в сретение! Христос на земле;
возноситесь. Воспойте Господеви вся земля (Пс. 95, 1)! И скажу
обоим в совокупности: да возвеселятся небеса и радуется земля
(11) ради Небесного, потом Земного! Христос во плоти; с трепетом
и радостью возвеселитесь, — с трепетом по причине греха, с радостью
по причине надежды. Христос от Девы: сохраняйте девство, жены,
чтобы стать вам матерями Христовыми! Кто не покланяется Сущему
от начала? Кто не прославляет Последнего? Опять рассеивается тьма,
опять является свет; опять Египет наказан тьмой, опять Израиль
озарен столпом. Людие седящии во тме неведения, да видят велий
свет ведения (Мф. 5, 16). Древняя мимоидоша, се быша вся нова
(2 Кор. 5, 17). Буква уступает, дух преобладает; тени проходят,
их место заступает истина. Приходить Мелхиседек; рожденный без
матери рождается без отца, — в первый раз без матери, во второй
без отца. Нарушаются законы естества; мир горний должен наполниться.
Христос повелевает, не будем противиться. Вси языцы восплещите
руками (Пс. 46, 2); яко Отроча родися нам, Сын, и дадеся нам,
Егоже начальство на раме Его, ибо возносится со крестом, и нарицается
имя Его: велика совета — совета Отчего Ангел (Ис. 9, 6). Да провозглашает
Иоанн: уготовайте путь Господень (Мф. 3, 3)! И я провозглашу силу
дня. Бесплотный воплощается, Слово отвердевает, Невидимый становится
видимым, Неосязаемый осязается, Безлетный начинается. Сын Божий
делается сыном человеческим; Иисус Христос вчера и днесь, Тойже
и во веки (Евр. 13, 8).
Пусть иудеи
соблазняются, эллины смеются, еретики притупляют язык! Тогда они
уверуют, когда увидят Его восходящим на небо; если же и не тогда,
то непременно, когда увидят Его грядущего с неба и восседшего
судить. Но это будет после, а ныне праздник Богоявления, или Рождества;
ибо так и иначе называется день сей, и два наименования даются
одному торжеству, потому что Бог явился человекам через рождение.
Он — Бог, как Сущий и Присносущный от Присносущного, превысший
вины и слова (потому что нет слова, которое было бы выше Слова);
и Он является ради нас, родившись впоследствии, чтобы Тот, Кто
даровал бытие, даровал и благобытие, лучше же сказать, чтобы мы,
ниспадшие из благобытия через грех, снова возвращены были в оное
через воплощение. А от явления наименование Богоявления, и от
рождения — Рождества. Таково наше торжество, которое празднуем
ныне — пришествие Бога к человекам, чтобы нам преселиться, или
(точные сказать) возвратиться к Богу, да, отложив ветхого человека,
облечемся в нового (Еф. 4, 22–23), и, как умерли в Адаме, так
будем жить во Христе (1 Кор. 15, 22), со Христом рождаемые, распинаемые,
спогребаемые и совосстающие. Ибо мне необходимо претерпеть это
спасительное изменение, чтобы, как из приятного произошло скорбное,
так из скорбного вновь возникло приятное. Идеже бо умножися грех,
преизбыточествова благодать (Рим. 5, 20). И если вкушение было
виною осуждения, то не тем ли паче оправдало Христово страдание?
Итак будем
праздновать не пышно, но божественно; не по мирскому, но премирно;
не наш праздник, но праздник Того, Кто стал нашим, лучше же сказать,
праздник нашего Владыки; не праздник немоществования, но праздник
уврачевания; не праздник создания, но праздник воссоздания. Как
же исполнить это? Не будем венчать преддверия домов, составлять
лики, украшать улицы, пресыщать зрение, оглашать слух свирелями,
нежить обоняние, осквернять вкус, тешить осязание — эти краткие
пути к пороку, эти врата греха. Не будем уподобляться женам —
ни мягкими и волнующимися одеждами, которых все изящество в бесполезности,
ни игрою камней, ни блеском золота, ни ухищрением подкрашиваний,
приводящих в подозрение естественную красоту и изобретенных в
поругание образа Божия. Не будем вдаваться в козлогласования и
пиянства, с которыми, как знаю, сопряжены любодеяния и студодеяния
(Рим. 13, 13); ибо у худых учителей и уроки худы, или лучше сказать,
от негодных семян и нивы негодны. Не будем устилать древесными
ветвями высоких ложей, устраивая роскошные трапезы в угождение
чреву; не будем высоко ценить благоухания вин, поварских приправ,
и многоценности мастей. Пусть ни земля, ни море не приносят нам
в дар дорогой грязи — так научился я величать предметы роскоши!
Не будем стараться превзойти друг друга невоздержанием (а все
то, что излишне и сверх нужды, по моему мнению, есть невоздержность),
особенно, когда другие, созданные из одного с нами брения и состава,
алчут и терпят нужду. Напротив того, предоставим все это язычникам,
языческой пышности и языческим торжествам. Они и богами именуют
услаждающихся туком, а сообразно с сим служат божеству чревоугодием,
как лукавые изобретатели, жрецы и чтители лукавых демонов. Но
если чем и должно насладиться нам, которые покланяемся Слову,
то насладиться словом и Божиим законом и сказаниями как об ином,
так и о причинах настоящего торжества, чтобы наслаждение у нас
было собственно свое, и не чуждое Создавшему нас.
Или, если
угодно, я, который ныне у вас распорядителем пира, вам — добрым
соучастникам пира предложу о сем слово, сколько могу, обильно
и щедро, чтобы вы знали, как может пришлец угощать природных жителей,
поселянин — городских обитателей, не знакомый с роскошью — роскошных,
бедняк и бездомный — знаменитых по обилию. Начну же с сего: желающие
насладиться предложенным да очистят и ум, и слух, и сердце, потому
что у меня слово о Боге и Божие, да очистят, чтобы выйти отселе,
насладившись действительно не чем-нибудь тщетным. Самое же слово
будет и весьма полно, и вместе весьма кратко, так, чтобы ни скудостью
не огорчить, ни излишеством не наскучить.
Бог всегда
был, есть и будет, или, лучше сказать, всегда есть; ибо слова
‘был’ и ‘будет’ означают деления нашего времени и свойственны
естеству преходящему; а Сущий — всегда. И сим именем именует Он
Сам Себя, беседуя с Моисеем на горе; потому что сосредотачивает
в Себе Самом всецелое бытие, которое не начиналось и не прекратится.
Как некое море сущности, неопределимое и бесконечное, простирающееся
за пределы всякого представления о времени и естестве, одним умом
(и то весьма неясно и недостаточно, не в рассуждении того, что
есть в Нем Самом, но в рассуждении того, что окрест Его), через
набрасывание некоторых очертаний, оттеняется Он в один какой-то
облик действительности, убегающий прежде, нежели будет уловлен,
и ускользающий прежде, нежели умопредставлен, столько же осиявающий
владычественное в нас, если оно очищено, сколько быстрота летящей
молнии осиявает взор. И это, кажется мне, для того, чтобы постигаемым
привлекать к Себе (ибо совершенно непостижимое безнадежно и недоступно),
а непостижимым приводить в удивление, через удивление же возбуждать
большее желание, и через желание очищать, и через очищение соделывать
богоподобными; а когда сделаемся такими, уже беседовать, как с
присными (дерзнет слово изречь нечто смелое) — беседовать Богу,
вступившему в единение с богами и познанному ими, может быть столько
же, сколько Он знает познанных Им (1 Кор. 13, 12).
Итак Божество
беспредельно и неудобосозерцаемо. В Нем совершенно постижимо одно
— Его беспредельность; хотя иной и почитает принадлежностью естества
— быть или вовсе непостижимым, или совершенно постижимым. Но исследуем,
что составляет сущность простого естества, потому что простота
еще не составляет его естества, точно так же как и в сложных существах
не составляет естества одна только сложность. Разум, рассматривая
беспредельное в двух отношениях — в отношении к началу и в отношении
к концу (ибо беспредельное простирается далее начала и конца и
не заключается между ними), когда устремляет взор свой в горнюю
бездну и не находит, на чем остановиться и где положить предел
своим представлениям о Боге, тогда беспредельное и неисследимое
называет безначальным; а когда, устремившись в дольнюю бездну,
испытывает подобное прежнему, тогда называет Его бессмертным и
нетленным; когда же сводить в единство то и другое, тогда именует
вечным, ибо вечность не есть ни время, ни часть времени, потому
что она неизмерима. Но что для нас время, измеряемое течением
солнца, то для вечных вечность — нечто спротяженное с вечными
существами и как бы некоторое временное движение и расстояние.
Этим да ограничится
ныне любомудрствование наше о Боге, потому что нет времени более
распространяться, и предмет моего слова составляет не Богословие,
но Божие домостроительство. Когда же именую Бога, разумею Отца
и Сына и Святого Духа, как не разливая Божества далее сего числа
Лиц, чтобы не ввести множества богов, так не ограничивая меньшим
числом, чтобы не осуждали нас в скудости Божества, когда впадем
или в иудейство, защищая единоначалие, или в язычество, защищая
многоначалие. В обоих случаях зло равно, хотя от противоположных
причин. Таково Святое Святых, закрываемое и от самых Серафимов
и прославляемое тремя Святынями, которые сходятся в единое Господство
и Божество, о чем другой некто прекрасно и весьма высоко любомудрствовал
прежде нас.
Но поскольку
для Благости не довольно было упражняться: только в созерцании
Себя Самой, а надлежало, чтобы благо разливалось, шло далее и
далее, чтобы число облагодетельствованных было как можно большее
(ибо таково свойство высочайшей Благости), то Бог измышляет во-первых
Ангельские и небесные силы. И мысль стала делом, которое исполнено
Словом и совершено Духом. Так произошли вторые светлости, служители
первой Светлости, разуметь ли под ними или разумных духов, или
как бы невещественный и бесплотный огнь, или другое какое естество
наиболее близкое к сказанным. Хотел бы я сказать, что они неподвижны
на зло и имеют одно движение к добру, как сущие окрест Бога и
непосредственно озаряемые от Бога (ибо земное пользуется вторичным
озарением), но признавать и называть их не неподвижными, а неудободвижными,
убеждает меня денница по светлости, а за превозношение ставший
и называемый тьмою, с подчиненными ему богоотступными силами,
которые через свое удаление от добра стали виновниками зла, и
нас в него вовлекают.
Так и по таким
причинам сотворен Богом умный мир, сколько могу о сем любомудрствовать,
малым умом взвешивая великое. Поскольку же первые твари были Ему
благоугодны; то измышляет другой мир — вещественный и видимый;
и это есть стройный состав неба, земли и того, что между ними,
удивительный по прекрасным качествам каждой вещи, а еще более
достойный удивления по стройности и согласию целого, в котором
и одно к другому и все ко всему состоит в прекрасном отношении,
служа к полноте единого мира. А сим Бог показал, что Он силен
сотворить не только сродное Себе, но и совершенно чуждое естество.
Сродны же Божеству природы умные и одним умом постигаемые, совершенно
же чужды твари, подлежащие чувствам, а из сих последних еще далее
отстоять от Божественного естества твари вовсе неодушевленные
и недвижимые.
Но что нам
до сего? — скажет, может быть, какой-нибудь через меру ревностный
любитель праздников. Гони коня к цели — любомудрствуй о том, что
относится к празднику, и для чего мы собрались ныне. — Так и сделаю,
хотя начал нисколько отдаленно, к чему принужден усердием и словом.
Итак ум и
чувство, столько различные между собою, стали в своих пределах,
и изразили собою величие Зиждительного Слова, как безмолвные хранители
и первые проповедники великолепия. Но еще не было смешения из
ума и чувства, сочетания противоположных — сего опыта высшей Премудрости,
сея щедрости в образовании естеств; и не все богатство Благости
было еще обнаружено. Восхотев и cиe показать. Художническое Слово
созидает живое существо, в котором приведены в единство то и другое,
то есть невидимое и видимая природа; созидает, говорю, человека,
и из сотворенного уже вещества взяв тело, а от Себя вложив жизнь
(что в слове Божием известно под именем разумной души и образа
Божия), творить как бы некоторый второй мир — в малом великий;
поставляет на земле иного ангела, из разных природ составленного
поклонника, зрителя видимой твари, таинника твари умосозерцаемой,
царя над тем, что на земле, подчиненного горнему царству, земного
и небесного, временного и бессмертного, видимого и умосозерцаемого,
ангела, который занимает средину между величием и низостию, один
и тот же есть дух и плоть — дух ради благодати, плоть ради превозношения,
дух, чтобы пребывать и прославлять Благодетеля, плоть, чтобы страдать,
и страдая припоминать и поучаться, сколько ущедрен он величием;
творить живое существо, здесь предуготовляемое и преселяемое в
иной мир, и (что составляет конец тайны) через стремление к Богу
достигающее обожения. Ибо умеренный здесь свет истины служить
для меня к тому, чтобы видеть и сносить светлость Божию, достойную
Того, Кто связывает и разрешает, и опять совокупить превосходнейшим
образом.
Сего человека,
почтив свободою, чтобы добро принадлежало не меньше избирающему,
чем и вложившему семена оного, Бог поставил в раю (что бы ни означал
сей рай) делателем бессмертных растений — может быть божественных
помыслов, как простых, так и более совершенных; поставил нагим
по простоте и безыскусственной жизни, без всякого покрова и ограждения;
ибо таковым надлежало быть первозданному. Дает и закон для упражнения
свободы. Законом же была заповедь: какими растениями ему пользоваться,
и какого растения не касаться. А последним было древо познания,
и насажденное в начале не злонамеренно, и запрещенное не по зависти
(да не отверзают при сем уст богоборцы и да не подражают змию!);
напротив оно было хорошо для употребляющих благовременно (потому
что древо cиe, по моему умозрению, было созерцание, к которому
безопасно могут приступать только опытно усовершившиеся), но не
хорошо для простых еще и для неумеренных в своем желании; подобно
как и совершенная пища неполезна для слабых и требующих молока.
Когда же,
по зависти диавола и по оболыцению жены, которому она сама подверглась
как слабейшая, и которое произвела как искусная в убеждении (о
немощь моя! ибо немощь прародителя есть и моя собственная), человек
забыл данную ему заповедь, и побежден горьким вкушением: тогда
через грех делается он изгнанником, удаляемым в одно время и от
древа жизни, и из рая, и от Бога; облекается в кожаные ризы (может
быть в грубейшую, смертную и противоборствующую плоть), в первый
раз познает собственный стыд, и укрывается от Бога. Впрочем и
здесь приобретает нечто, именно смерть — в пресечение греха, чтобы
зло не стало бессмертным, Таким образом самое наказание делается
человеколюбием. Ибо так, в чем я уверен, наказывает Бог.
Но в преграждение
многих грехов, какие произращал корень повреждены от разных причин
и в разные времена, человек и прежде вразумляем был многоразлично:
словом, Законом, Пророками, благодеяниями, угрозами, карами, наводнениями,
пожарами, войнами, победами, поражениями, знамениями небесными,
знамениями в воздухе, на земле, на море, неожиданными переворотами
в судьбе людей, городов, народов (все cиe имело целью загладить
повреждение); наконец стало нужно сильнейшее врачевство, по причине
сильнейших недугов: человекоубийств, прелюбодеяний, клятвопреступлений,
муженеистовства, и сего последнего и первого из всех зол — идолослужения
и поклонения твари вместо Творца. Поелику все cиe требовало сильнейшего
пособия; то и подается сильнейшее. И оно было следующее: само
Божие Слово, превечное, невидимое, непостижимое, бестелесное,
начало от начала, свет от света, источник жизни и бессмертия,
отпечаток первообразной Красоты, печать непереносимая, образ неизменяемый,
определение и слово Отца, приходить к Своему образу, носить плоть
ради плоти, соединяется с разумной душой ради моей души, очищая
подобное подобным; делается человеком по всему, кроме греха. Хотя
чревоносит Дева, в которой душа и тело предочищены Духом (ибо
надлежало и рождение почтить, и девство предпочесть); однако же
происшедший есть Бог и с воспринятым от Него [1] — единое из двух
противоположных — плоти и Духа, из которых Один обожил, а другая
обожена.
О новое смешение!
О чудное растворение! Сущий начинает бытие; Несозданный созидается;
Необъемлемый объемлется через разумную душу, посредствующую между
Божеством и грубою плотию; Богатящий обнищавает — обнищавает до
плоти моей, чтобы мне обогатиться Его Божеством; Исполненный истощается
— истощается ненадолго в славе Своей, чтобы мне быть причастником
полноты Его. Какое богатство благости! Что это за таинство о мне?
Я получил образ Божий, и не сохранил Его; Он воспринимает мою
плоть, чтобы и образ спасти, и плоть обессмертить. Он вступает
во второе с нами общение, которое гораздо чуднее первого, поскольку
тогда даровал нам лучшее, а теперь воспринимает худшее; но cиe
боголепнее первого, cиe выше для имеющих ум!
Что скажут
нам на cиe клеветники, злые ценители Божества, порицатели достохвального,
объятые тьмою при самом Свете, невежды при самой Мудрости, те,
за которых Христос напрасно умер, неблагодарные твари, создания
лукавого? Это ставишь ты в вину Богу — Его благодеяние? Потому
Он мал, что для тебя смирил Себя? что к заблудшей овце пришел
Пастырь добрый, полагающий душу за овцы (Ин. 10, 11); пришел на
те горы и холмы, на которых приносил ты жертвы, и что обрел заблудшего,
и обретенного воспринял на те же рамена (Лк. 15, 4–5), на которых
понес крестное древо, и воспринятого опять привел к горней жизни,
и приведенного сопричислил к пребывающим в чине своем? что возжег
светильник — плоть Свою, и помел храмину — очищая мир от греха,
и сыскал драхму — Царский образ, заваленный страстями; по обретении
же драхмы созывает пребывающие в любви Его Силы, делает участниками
радости тех, которых сделал таинниками Своего домостроительства
(Лк. 15, 8–9)? Что лучезарнейший Свет следует за предтекшим светильником,
Слово — за гласом, Жених — за невестоводителем, приготовляющим
Господу люди избранны (Тит. 2, 14) и предочищающим водою для Духа?
Сие ставишь в вину Богу? За то почитаешь Его низшим, что препоясуется
лентием (Ин. 13, 4–5) и умывает ноги учеников, и указывает совершеннейший
путь к возвышению — смирение? Что смиряется ради души преклонившейся
до земли, чтобы возвысить с Собой склоняемое долу грехом? Как
не поставишь в вину того, что Он ест с мытарями и у мытарей, что
учениками имеет мытарей, да и Сам приобретает нечто? Что же приобретает?
Спасение грешников. Разве и врача обвинит иной за то, что наклоняется
к ранам и терпит зловоние, только бы подать здравие болящим? обвинит
и того, кто из сострадания наклонился к яме, чтобы, по закону
(Исх. 23, 2; Лк. 14, 5), спасти упавший в нее скот?
Правда, что
Он был послан, но как человек (потому что в Нем два естества;
так Он утомлялся, и алкал, и жаждал, и был в борении, и плакал
— по закону телесной природы); а если послан и как Бог, что из
сего? Под посольством разумей благоволение Отца, к Которому Он
относит дела Свои, чтобы почтить бестленное начало, и не показаться
противником Богу. О Нем говорится, что предан (Рим. 4, 25); но
написано также, что и Сам Себя предал (Еф. 5, 2, 25). Говорится,
что Он воскрешен Отцом и вознесен (Деян. 3, 15; Деян. 1, 11);
но написано также, что Он Сам Себя воскресил, и восшел опять на
небо (1 Сол. 1, 14; Еф. 4, 10), — первое по благоволению, второе
по власти. Но ты выставляешь на вид уничижительное, а преходишь
молчанием возвышающее. Рассуждаешь, что Он страдал, а не присовокупляешь,
что страдал добровольно. Сколько и ныне страждет Слово! Одни чтут
Его как Бога, и сливают; другие бесчестят Его как плоть, и отделяют.
На которых же более прогневается Он, или, лучше сказать, которым
отпустить грех? Тем ли, которые сливают, или тем, которые рассекают
злочестиво? Ибо и первым надлежало разделить, и последним соединить,
— первым относительно к числу, последним относительно к Божеству.
Ты соблазняешься плотью? И иудеи также соблазнялись. Не назовешь
ли Его и Самарянином? О том, что далее, умолчу. Ты не веруешь
в Божество Его? Но в Него и бесы веровали, о ты, который невернее
бесов и несознательные иудеев! Одни наименование Сына признавали
означающим равночестие; а другие в изгоняющем узнавали Бога; ибо
убеждало в этом претерпеваемое от Него. А ты ни равенства не принимаешь,
ни Божества не исповедуешь в Нем. Лучше было бы тебе обрезаться
и стать бесноватым (скажу нечто смешное), нежели в необрезании
и в здравом состоянии иметь лукавые и безбожные мысли.
Вскоре потом
увидишь и очищающегося в Иордане Иисуса — мое очищение, или, лучше
сказать, через cиe очищение делающего чистыми воды; ибо не имел
нужды в очищении Сам Он — вземляй грех мигра (Ин. 1, 29); увидишь
и разводящиеся небеса (Mк. 1, 10); увидишь, как Иисус и принимает
свидетельство от сродственного Ему Духа, и искушается, и побеждает,
и окружен служащими Ему Ангелами, и исцеляет всяк недуг и всяку
язю (Мф. 4, 23), и животворить мертвых (о если бы оживотворил
и тебя — умершего зловерием!), и изгоняет бесов, то Сам, то через
учеников, и не многими хлебами насыщает тысячи, и ходить по морю,
и предается, и распинается, и сораспинает мой грех, приводится
как агнец, и приводить как Иерей, как человек погребается, и восстает
как Бог, а потом и восходить на небо, и придет со славою Своею.
Сколько торжеств доставляет мне каждая тайна Христова! Во всех
же в них главное одно — мое совершение, воссоздание и возвращение
к первому Адаму!
А теперь почти
чревоношение, и скачи, если не как Иоанн во чреве, то как Давид
при упокоении Кивота; уважь перепись, по которой и ты вписан на
небесах; покланяйся рождеству, через которое освободился ты от
уз рождения; воздай честь малому Вифлеему, который опять привел
тебя к Раю; преклонись пред яслями, через которые ты, сделавшийся
бессловесным, воспитан Словом. Познай (повелевает тебе Исаия),
как вол, Стяжавшего, и как осел, ясли Господина своего (Ис. 1,
3). Принадлежишь ли к числу чистых, и законных, и отрыгающих жвание
(Лев. 11, 41) слова, и годных в жертву, или к числу еще нечистых,
не употребляемых ни в пищу, ни в жертву, и составляешь достояние
язычества; иди со звездою, принеси с волхвами дары — золото, и
ливан, и смирну — как Царю, и как Богу, и как умершему ради тебя;
прославь с пастырями, ликуй с Ангелами, воспой с Архангелами;
да составится общее торжество небесных и земных Сил. Ибо я уверен,
что небесные Силы радуются и торжествуют ныне с нами; потому что
они человеколюбивы и боголюбивы, — как и Давид представляет их
восходящими со Христом по страдании Его, встречающимися и повелевающими
друг другу взять врата (Пс. 23, 7). Одно только можешь ненавидеть
из бывшего при Рождестве Христовом — это Иродово детоубийство;
лучше же сказать, и в нем почти жертву единолетних со Христом,
предварившую новое заклание. Бежить ли Христос во Египет, с Ним
и ты охотно беги. Хорошо бежать со Христом гонимым. Замедлить
ли Он в Египте, призывай Его из Египта, воздавая Ему там доброе
поклонение. Шествуй непорочно по всем возрастам и силам Христовым.
Как Христов ученик, очистись, обрежься, отними лежащее на тебе
с рождения покрывало; потом учи в храме, изгони торгующих святынею.
Претерпи, если нужно, побиение камнями; очень знаю, что укроешься
от мечущих камни, и прейдешь посреди их, как Бог; потому что слово
не побивается камнями. Приведен ли будешь к Ироду; не отвечай
ему больше. Твое молчание уважит он более, нежели длинные речи
других. Будешь ли сечен бичами; домогайся и прочего, вкуси желчь
за первое вкушение, испей оцет, ищи заплеваний, прими ударение
в ланиту и заушения. Увенчайся тернием — суровостью жизни по Богу;
облекись в багряную ризу, прими трость; пусть преклоняются пред
тобою ругающиеся истине. Наконец, охотно распнись, умри и прими
погребение со Христом, да с Ним и воскреснешь, и прославишься,
и воцаришься, зря Бога во всем Его величии, и Им зримый, — Бога
в Троице поклоняемого и прославляемого, Которого молим, да будет
и ныне, сколько cиe возможно для узников плоти, явлен нам, о Христе
Иисусе Господе нашем. Ему слава во веки. Аминь.
--------------------------------------------------------------------------------
[1] Человеческим
естеством.
