Исследования - комментарии - ссылки

А. С. Хомяков

Хомяков (Алексей Степанович) - один из наиболее видных вождей
славянофильства . Родился в Москве 1 мая 1804 г. Отец Х.,
Степан Александрович (умер в 1836 г.), был слабовольный человек; член
английского клуба и игрок, он проиграл более миллиона; богатый московский
барин, он интересовался явлениями литературной жизни; без ума влюбленный в
своих сыновей (Алексея и старшего Федора), он не оказал влияния на их
духовное развитие. Главой семьи была мать, Марья Алексеевна (урожденная
Киреевская, умерла в 1858 г.), властная и энергичная женщина, державшая в
своих руках весь дом и огромное хозяйство. Ей Х., по собственному
признанию, был обязан "своим направлением и своей неуклонностью в этом
направлении". Все позднейшие убеждения Х. имеют свои корни в семейных
традициях и обстановке детских лет. Мать воспитала его в строгой
преданности православной церкви и национальным началам жизни. Сначала
главное внимание было обращено родителями Х. на новые и латинский языки,
которому учил их аббат Boivin. В 1815 г. семья переехала в Санкт-Петербург.
11-летнему Х. Санкт-Петербург показался языческим городом; он решил
претерпеть все мучения, но не отказываться от православной веры. В
Санкт-Петербурге Х. учил русской словесности драматический писатель Жандр,
друг Грибоедова. Образование его закончилось в Москве, где по зимам жили
родители Х. после отъезда из Санкт-Петербурга (1817 - 1820). Здесь Х. и его
брат близко сошлись с братьями Д. и А. Веневитиновыми, и вместе с ними
продолжали образование под руководством доктора философии Глаголева, слушая
на дому лекции профессора университета Щепкина по математике и Мерзлякова
по словесности. Закончив образование, Х. выдержал при Московском
университете экзамен на степень кандидата математических наук. В 1822 г. Х.
поступил на службу в кирасирский полк, стоявший на юге России. В годы
юности Х. мечтал о войнах и жаждал военной славы; на 17-м году жизни, когда
в Греции начиналась война за освобождение, он попытался тайно уйти из дому,
чтобы принять участие в войне, но на заставе города его вернули. В 1823 г.
Х. перешел в конногвардейский полк и жил в Санкт-Петербурге. В начале 1825
г. Х. вышел в отставку и уехал за границу. В Париже он занимался живописью
и заканчивал свою трагедию "Ермак" (поставлена в Санкт-Петербурге в 1827
г.). На возвратном пути, в конце 1826 г., Х. побывал в Швейцарии, Северной
Италии и землях северных славян, которые его встретили как "любимого
родственника". В 1827 - 1828 гг. Х. жил в Санкт-Петербурге, посещая салоны
Е.А. Карамзиной и князя В.Ф. Одоевского и выступая с остроумными и горячими
опровержениями модного тогда шеллингизма. Когда в 1828 г. началась война с
турками, Х. снова вступил на службу в Белорусский гусарский полк; он был
адъютантом при генерале Мадатове и принимал участие в нескольких сражениях;
за храбрость получил орден святой Анны с бантом. По заключении
Адрианопольского мира Х. во второй и последний раз вышел в отставку.
Последующая его жизнь не богата внешними событиями. Он не нуждался в службе
и успешно занимался сельским хозяйством, деятельно заботясь о своих
интересах. В своих имениях (Липицах Рязанской губернии и Богучарове
Тульской губернии) он проводил летние месяцы, а по зимам обыкновенно жил в
Москве. В 1836 г. он женился на Екатерине Михайловне Языковой, сестре
поэта. Брак был на редкость счастлив. В 1847 г. Х. ездил за границу,
побывал в Германии, Англии и Праге. Последнее десятилетие его жизни было
ознаменовано для него тяжелыми событиями: смертью жены, друга - И.В.
Киреевского - и матери. Сам Х. умер от холеры 23 сентября 1860 г., в селе
Терновском (Казанской губернии). Х. был один из немногих людей, не
переживших кризиса в своем мировоззрении. Для него всегда оставались вне
всякого сомнения истины православия, вера в исключительную судьбу России и
в ее национальные устои. Н. А. Муханов, познакомившись с Х. в 1824 г.,
говорит о нем, что "он никогда не вдавался в заблуждения молодости, жизнь
вел строгую, держал все посты, установленные церковью, так что с самых юных
лет он был, каким мы знали его в позднее время". Кошелев, знавший Х. с 1823
г. до самой смерти, утверждал, что ему не приходилось встречать человека
более постоянного в своих убеждениях и в сношениях с людьми. Тот же Кошелев
говорит о петербургском периоде жизни Х. (1827, 1828): в это время и всегда
Х. был "строгим и глубоко верующим православным христианином". Вся жизнь Х.
ушла на защиту и утверждение основ его миросозерцания. Он отрицательно
относился к выводам Шеллинга и Гегеля, но пользовался их оружием как
аргументами. Х. начал писать рано: еще до поступления в военную службу он
писал стихи, перевел "Германию" Тацита и несколько стихотворений из
Виргилия и Горация. Первые стихотворения Х. написаны под сильным
впечатлением поэзии Веневитинова, в духе романтизма. Еще больше
романтические течение отразились в двух его драмах. О "Ермаке" (напечатан в
1832 г.) Пушкин отозвался следующим образом: "Ермак - лирическое
стихотворение, не есть произведение драматическое. В нем все чуждо нашим
нравам и духу, все, даже самая очаровательная прелесть поэзии". О "Дмитрии
Самозванце" Белинский писал: "стихи так же хороши, как и в "Ермаке",
местами довольно удачная подделка под русскую речь, а при этом совершенное
отсутствие драматизма, характеры - сочиненные по рецепту; герои драмы -
идеальный студент на немецкую стать; тон детский, взгляды невысокие,
недостаток такта действительности совершенный". В настоящее время трагедии
Х. имеют лишь биографический и исторический интерес, точно так же как и
большинство его стихотворений. Х. не был истинным поэтом: он вполне
справедливо писал о своих стихах, что "они когда хороши, держатся мыслию,
т. е. прозатор везде проглядывает, и следовательно должен, наконец,
задушить стихотворца". В тридцатые годы складывается теория славянофильства
- и Х. принадлежит важнейшая роль в ее разработке. Члены кружка, которые
взялись за это дело, в начале тридцатых годов были, по словам Кошелева,
ярыми западниками, и Х. почти один отстаивал необходимость для каждого
народа самобытного развития, значение веры в человеческом душевном и
нравственном быту и превосходство нашей церкви над учениями католичества и
протестантства. И.В. Киреевский перешел к славянофильским взглядам под
большим влиянием Х. После закрытия "Европейца" происходит тесное сближение
Киреевского с Х., начинается совместная работа над разработкой системы,
вербуются прозелиты (Д.А. Валуев, А.Н. Попов, позже К.С. Аксаков и Ю.
Самарин ). В стихотворениях Х. тридцатых годов имеются налицо все элементы
славянофильской теории: вера в гибель Запада и будущее России ("Ложится
тьма густая на дальнем Западе, стране святых чудес... Век прошел и
мертвенным покровом задернут Запад весь. Там будет мрак глубок... Услышь же
глас судьбы, воспрянь в сияньи новом, проснися дремлющий Восток"... "И
другой стране смиренной, полной веры и чудес, т. е. России - Бог отдаст
судьбу вселенной, гром земли и глас небес"), убеждение в самобытности и
ценности русских начал и т. д. В своих стихах Х. всегда отводил много места
славянству и его будущему: его поэзия даже называется "поэзией славянства".
Еще в 1831 г. Х., в оде по поводу польского мятежа, рисовал картину
будущего: "гордо над вселенной, до свода синего небес орлы славянские
взлетают широким дерзостным крылом, но мощную голову склоняют пред старшим
- Северным Орлом. Их тверд союз, горят перуны, закон их властен над землей,
и будущих Баянов струны поют согласье и покой!.." К концу тридцатых годов
Х., по настоянию своих юных друзей, Д. А. Валуева и А. Н. Попова, начал
заносить на бумагу свои "Мысли о всеобщей истории". С этим трудом Х. не
расставался до своей смерти и довел систематическое обозрение всемирной
истории до половины средних веков. "Записки о всемирной истории" были
напечатаны только по смерти Х. и занимают в последнем издании его сочинений
три объемистых тома (V - VIII). Х. ставил своей задачей собственно не
историю, а схему, которая охватывала бы жизнь всех племен земного шара и
рассматривала бы исторический процесс с точки зрения внутренних сил, его
обуславливающих, главным образом - религии. Нельзя отказать Х. в огромных
сведениях, но он пользуется ими до крайности тенденциозно, оправдывая
излюбленные славянофильские идеи о характере истинного просвещения, о
рационализме и вещественности западных начал, о полноте духа, проявившейся
в славянских землях и т. д. Исторический трактат изобилует самыми странными
с научной точки зрения положениями: Х. находит славян за несколько
тысячелетий до Рождества Христова: англичане, по его мнению, в сущности,
угличане, тюринги - тверичи, Эвксин - Сине море и т. п. - В начале
сороковых годов славянофильская доктрина получает выработанный и стройный
вид во время споров с западниками (Герценом, Грановским и др.) в салонах
Елагиной и Свербеевых. В этих спорах главную роль среди славянофилов играл
Х.; обладая огромной эрудицией, особенно в сфере церковной истории и
богословия, и необыкновенными диалектическими способностями, он был опасным
противником западников. Вот как характеризует его Герцен: "Ум сильный,
подвижный, богатый средствами и неразборчивый на них, богатый памятью и
быстрым соображением, он горячо и неутомимо проспорил всю свою жизнь... Во
всякое время дня и ночи он был готов на запутаннейший спор и употреблял для
торжества своего славянского воззрения все на свете - от казуистики
византийских богословов до тонкостей изворотливого легиста. Возражения его,
часто мнимые, всегда ослепляли и сбивали с толку". Первая журнальная статья
Х.: "Замечания на статью о чресполосном владении" напечатана в "Московском
Наблюдателе" (1835, апрель, книга 2-я). Статья "О старом и новом", не
предназначавшаяся для печати, была прочитана на вечере у Киреевского.
Взгляды, высказанные здесь Х., во многом отличаются от его позднейших и
поражают своей парадоксальностью. Статья Х.: "О сельских условиях"
("Москвитянин", 1842, книга 6) была вызвана указом об обязанных крестьянах.
Вслед за ней появился (там же, книга 10) ответ Х. на сделанные ему
возражения ("Еще о сельских условиях"). По вопросу о способах и сроке
совершения крестьянской реформы славянофилы расходились во взглядах:
Киреевский был против крайних мер, а Х. и Кошелев защищали полное
освобождение крестьян посредством одновременного выкупа во всей России. В
названных статьях Х. рассуждал о принципах, которые должны были лечь в
основу свободных договоров между крестьянами и помещиками. Как
вознаграждение со стороны первых за землю, Х. рекомендует половничество.
Защищая полюбовность сделок и отрицая определение повинностей законом, Х.
настаивает на том, чтобы помещики заключали договоры не с отдельными
лицами, а с обществом, при условии сохранения общинного землепользования.
Выяснение вопроса об общине составляет заслугу Х.: защитники общины немного
прибавили его к доводам в пользу общины. Х. выяснял и экономическое, и
нравственное значение общины, с помощью которой достигаются "сохранение
исконного обычая, право всех на собственность поземельную и право каждого
на владение, нравственная связь между людьми и нравственное воспитание
людей в смысле общественном посредством постоянного упражнения в суде и
администрации мирской, при полной гласности и правах совести". Х. видел в
общине единственно уцелевшее гражданское учреждение всей русской истории,
из которого мог развиться целый гражданский мир. Взгляды Х. на общину
изложены в замечательном письме к А. И. Кошелеву от 1849 г. Крестьянский
вопрос не переставал занимать Х. в течение всей его жизни: много
свидетельств этому представляет его переписка. В 1858 г. он отослал свой
проект об отмене крепостного права Я. И. Ростовцеву. Требуя освобождения с
землей путем однообразного, одновременного и обязательно выкупа, Х.
проектировал чрезвычайно мелкий надел. Практические мероприятия Х. по
отношению к своим крестьянам не вполне соответствуют его теоретическим
взглядам. - В первой половине 40-х годов Х. помещал свои статьи в
"Москвитянине". Обладая блестящим литературным талантом, Х. защищал
положение славянофильской школы, касаясь самых разнообразных тем. Таковы
его статьи: "Письмо в Петербург о выставке" (1843), "Опера Глинки "Жизнь за
Царя" (1844), "Письма в Санкт-Петербург по поводу железной дороги" (1845).
В 1844 г. Х. выпустил сборник стихотворений, крайне недружелюбно
встреченный Белинским. В 1845 - 1847 гг., по поводу написанного Х. введения
к "Историческому Сборнику" Д. А. Валуева, между Х. и Грановским завязалась
полемика; в своем последнем ответе, отказываясь от ее продолжения,
Грановский признал "превосходную ловкость противника в умственной
гимнастике". Наиболее значительна статья Х.: "Мнение иностранцев о русских"
("Москвитянин", 1845). В "Московских Сборниках" 1846 и 1847 гг. Х.
напечатал "Мнение русских об иностранцах" и "О возможности русской
художественной школы". В последней статье подчеркивается необходимость
живого общения с народом ("восстановление наших частных умственных сил
зависит вполне от живого соединения со стародавней и все-таки нам
современной русской жизнью, и это соединение возможно только посредством
искренней любви"). "Письмо об Англии" ("Москвитянин", 1848, книга 7-я)
содержит парадоксальную, но блестящую характеристику англичан, торизма и
вигизма. Сочувствие автора - на стороне торизма. К 1849 г. относится статья
"По поводу Гумбольдта": западные начала жизни оказываются беспомощными,
единственное спасение Запада - в принятии православия, содержащего вечную
истину первобытного христианства во всей ее полноте, т. е. тождество
единства и свободы, проявляемое в законе духовной любви. В последние годы
царствования Николая I, годы крайнего стеснения мысли, Х. писал мало.
Статья, написанная им по поводу статьи И.В. Киреевского "О характере
просвещения и о его отношении к просвещению России" (помещенной в первой
книге "Московского Сборника"), предназначалась для 2-й книги Сборника,
которая не была пропущена цензурой. В этой статье Х. развивает положения
Киреевского о раздвоении и рассудочности, как последнем слове
западноевропейской образованности, и цельности и разумности, как выражении
древнерусской образованности, но отказывается принять мнение Киреевского о
том, что "христианское учение выражалось в чистоте и полноте во всем объеме
общественного и частного была древнерусского". На вопрос, почему же Россия,
при гораздо высшем начале, не опередила Европу, Х. отвечает:
"просветительное начало, по своей всесторонности и полноте, требовало для
своего развития внутренней цельности в обществе, которой не было; этой
цельности не могло оно дать мирными путями вследствие неполного понятия о
православии в значительной части людей, составляющих русский народ, и
недостатка определенного сознания во всех". В древней Руси шла борьба
народа с государственной властью или земщины с дружиной. Дружина и была той
силой, которая препятствовала действительному воплощению истинного
просветительного начала в русскую жизнь. В 1854 г. было написано Хомяковым
и распространилось во многочисленных списках стихотворение "Россия",
заключающее известную характеристику: "В судах черна неправдой черной и
игом рабства клеймена, безбожной лести, лжи тлетворной, и лени мертвой и
позорной, и всякой мерзости полна!" Когда славянофилы, в 1856 г., получили
возможность издавать "Русскую Беседу", Х. был деятельным сотрудником и
духовным руководителем журнала. Многие редакционные статьи принадлежат ему.
Им было написано и предисловие к журналу, излагавшее его credo. Из статей
Х., напечатанных в "Русской Беседе", выдаются: "Разговор в Подмосковной"
(определение элемента народного и общечеловеческого), "Письмо к Т.
Филиппову", "Замечания на статью Соловьева "Шлецер и антиисторическое
направление", "Картина Иванова". В последние годы своей жизни Х. принял
деятельное участие в восстановлении "Общества Любителей Российской
Словесности при Московском университете" и был избран его председателем.
Сохранилось несколько его речей; одна из них была обращена к графу Л.
Толстому, в ответ на его речь о необходимости свободного искусства. Х.
указывает на несоответствие его теории о самодовлеющем искусстве с его
художественной деятельностью, одним из важных элементов которой является
обличение. В словесности, по словам Х., "вечное и художественное постоянно
принимает на себя временное и преходящее, превращая и облагораживая его, и
все разнообразные отрасли человеческого слова беспрерывно сливаются в одно
гармоническое целое". В 1858 г. Х. редактировал известное "Послание к
Сербам". Объединение славянофильских начал происходило на почве богословия
и своеобразной философии. Философия Х. ближайшим образом примыкает к
Киреевскому, но богословие - та специальная область, единственным
представителем которой был Х., являвшийся среди славянофилов верховным
авторитетом по вопросам веры. Особенно занимали его вопросы об отношении
веры к знанию и о положении православия среди других исповеданий. В конце
второй половины 1840-х годов он написал "Опыт катехизического изложения
учения о церкви"; этот труд был издан только после его смерти в
"Православном Обозрении" 1864 г. К 1844 - 55 годам относится переписка Х. с
англичанином Пальмером, вызванная желанием последнего оставить англиканскую
церковь. С особенной обстоятельностью рассмотрено православие в его
отношениях к католичеству и протестантству в трех брошюрах Х., вышедших
по-французски за границей в 1853, 1855 и 1858 годах, под общим заглавием:
"Несколько слов православного христианина о западных вероисповеданиях". Во
второй брошюре результатом нравственного братоубийства, выразившегося в
разделении церквей, выставляется, между прочим, союз Запада с исламом
против православия. В 1860 г. Х. приготовил для французского журнала "Union
Chretienne" статью "о библейских трудах Бунзена", "Письмо к Утрехтскому
епископу" и заметку "о значении слов: католический и соборный"; только
последняя была напечатана в журнале. Х. принадлежит перевод посланий
апостола Павла к Галатам и к Ефсеям. Все богословские труды Х. собраны во
2-м томе его "Сочинений". Только в 1879 г. этот том был допущен к обращению
в России, причем издателем было поставлено в обязанность упомянуть, что
"неопределенность и неточность встречающихся в нем некоторых выражений
произошла от неполучения автором специально-богословского образования".
Последователи Х. приписывают его богословским трудам огромное значение и
готовы признавать его "отцом церкви". Представители официальной науки
расходятся в их оценке: одни заподозревают Х. в неправославии. Другие
думают, что Х. открыл новый метод в науке православного богословия и что
немногие профессиональные богословы так хорошо поняли дух православия, как
Х. Во всяком случае, в русском богословии не обнаруживаются до сих пор
результаты пользования новым методом, а за границей брошюры Х. большого
впечатления не произвели. Центральным пунктом теологии Х. является
выяснение идеи церкви. Рассматривая церковь как живой организм любви и
истины, Х. говорит: "Церковь не в более или менее значительном числе
верующих, даже не в видимом собрании верующих, но в духовной связи, их
объединяющей". Полнейшая свобода исследования предоставляется членам
церкви, и только начало деятельной любви обеспечивает ее единство. Церковь
составляют или, вернее, творят не одна иерархия, но все ее члены,
пребывающие в живом взаимодействии между собой. Католичество изменяет
началу свободы во имя единства, протестантство - наоборот. Православие одно
осталось верным духу христианства, являясь гармоническим сочетанием
единства и свободы в принципе христианской любви; католичество, в силу
особых условий своего развития, прониклось рационализмом, отвергнув
соборное начало; протестантство есть только дальнейшее развитие
католического рационализма, приводящее от единства к свободе. По мнению
Владимира Сергеевича Соловьева, Х., критикуя католичество и протестантство,
имеет дело с конкретными историческими явлениями; между тем православие
рассматривается им не в исторической обстановке, а в том идеальном
представлении, которое составили о нем славянофилы. Свои философские
воззрения Х. не успел выразить с той полнотой, с какой обработана его
теология. Первая философская его статья "По поводу отрывков, найденных в
бумагах И. В. Киреевского" ("Русская Беседа", 1857, 1), и представляет
реконструкцию философских взглядов Киреевского. Письмо его к Ю.Ф. Самарину:
"О современных явлениях в области философии" напечатано в "Русской Беседе"
(1859, книга 1-я). Второе философское письмо к Самарину осталось
незаконченным ("Русская Беседа", 1860, книга 2-я). В этих статьях набросана
только гносеология Х. Исходя из обычного славянофильского взгляда, по
которому рационализм упирается в глухую стену, Х. усматривает
гносеологическую ошибку рационализма в том, что он источник познания видит
только в рассудочной деятельности, в не во всей полноте сил духа,
недостаточно высоко ценя значение воли для познания. Рассудок постигает
только законы познаваемого; живая действительность воспринимается всею
полнотой сил духа. В онтологии Х. успел установить только одно понятие
Сущего, которое он определяет как Разумную Волю или как Волящий Разум.
Философская система славянофильства, построенная Х. и Киреевским, еще не
нашла компетентной оценки. В гносеологических взглядах Х. несомненно много
нового и интересного. В 1900 г. сочинения Х. вышли в Москве в новом
тщательном издании в 8 томах (том 1 и 3 - прозаические сочинения; том 2 -
богословские труды; том 4 - драмы и стихи; т. 5, 6 и 7 - записки о
всемирной истории, том 8 - письма). Биография и свод отрывков,
характеризующих учение Х. - в книге В. Ляскоронский "А. С. Х. Его жизнь и
сочинения" (Москва, 1897). Взгляды Х. рассматриваются во всех трудах,
посвященных славянофильству. Теологическому учению Х. посвящены статьи Н.
И. Барсова (в книге "Исторические, критические и полемические опыты",
Санкт-Петербург, 1879), Иванцова-Платонова (в "Православном Обозрении",
1869), Певницкого (в "Трудах Киевской Духовной Академии", 1869 и 1870).
Обозрение литературы о Х. - см. в статье Колубовского "Материалы для
истории философии в России" ("Вопросы философии и психологии", 1891, книга
6-я). Подробный библиографический указатель дан также в появившемся в 1902
г. обширном труде профессора Завитневича "А. С. Х." (том I, книги 1 и 2,
Киев). В первой книге рассмотрены молодые годы, общественная и
научно-историческая деятельность Х.; во второй - труды Х. в области
богословия. Труд господина Завитневича еще далек от окончания.

И. Щ.