|
|
Мейстер Экхарт
Духовные
проповеди и рассуждения
Один учитель говорит:
Бог стал человеком; оттого весь человеческий род вознесен и прославлен.
Мы можем воистину радоваться тому, что Христос, наш брат, Своей собственной
силой возвысился над всеми сонмами ангелов и воссел одесную Отца. Этот
учитель сказал хорошо. Но, по правде сказать, я не придаю этому такого
значения. Что мне из того, что у меня богатый брат, когда я сам беден?
Что мне из того, что у меня мудрый брат, когда я сам-глупец. Я говорю
нечто другое и более убедительное: Бог не только стал человеком, Он
принял на себя человеческую природу.
Обыкновенно мудрецы говорят, что все люди равны по своей человеческой
природе. А я утверждаю, что все доброе, чем обладали все святые, и Мария,
Матерь Божия, и Христос по своему человечеству, -- мое достояние в этой
природе.
Теперь вы можете спросить меня: если уже в этой природе я обладаю всем
тем, что Христос мог бы мне дать по Своему человечеству, отчего же мы
так высоко ставим Христа и почитаем Его Господом и Богом? Оттого, что
Он был вестником от Бога к нам и принес нам наше блаженство; но блаженство,
которое он принес нам, было наше. Там, где Отец рождает в сокровенной
глубине Своего Сына, бьет ключом эта природа. Природа же эта проста
и едина. И если с ней и связано нечто, что проглядывает через нее, то
это "ничто".
Далее, я говорю о другом и более трудном. Кто пребывает в наготе и чистоте
этой природы, тот должен преодолеть личное настолько, чтобы делать то
же добро тому человеку, который находится по ту сторону моря и которого
он никогда не видал в лицо, как и тому, кто теперь с ним, и кто его
заветный друг. Пока ты желаешь добра для себя более, чем для человека,
которого ты никогда не видал, ты поистине не прав и ты ни на один маленький
миг не заглянул в эту простую глубину. Быть может, ты и видел истину
в бледном мысленном отображении ее, как бы в подобии, но ты никогда
не обладал наилучшим.
Для этого ты должен быть чист сердцем. А лишь то сердце чисто, которое
все созданное превратило в "ничто". И ты должен, наконец,
освободиться от "ничто".
Спорить о том, что так горит в аду? Все учителя говорят обыкновенно,
что это своеволие. Но я утверждаю: в аду горит "ничто". Сравнение:
возьми горящий уголь и положи его на мою руку. Если бы я сказал: уголь
жжет мою руку, то я был бы несправедлив к нему. Если я должен определить,
что собственно меня жжет, то это делает "ничто". Ибо в угле
есть нечто, чего нет в моей руке. Если бы рука обладала всем тем, чем
обладает и что дает уголь, она была бы вполне огненной природы. И бросили
бы тогда на мою руку весь огонь, который когда-либо горел, он не причинил
бы мне боли. Поэтому я утверждаю, что Бог и все те, что пребывают в
блаженном созерцании Его, имеют нечто, чего не имеют отлученные от Бога.
И единственно это "ничто" мучит пребывающие в аду души больше,
чем своеволие или какой-либо огонь. Я говорю правду: поскольку ты захвачен
этим "ничто", постольку ты несовершен. Поэтому, если вы хотите
быть совершенны, вы должны освободиться от всякого "ничто".
"Бог послал в мир своего Единородного Сына". Вы не должны
понимать это по отношению к внешнему миру, поскольку Он с нами ели и
пил, -- вы должны понимать это по отношению к внутреннему миру.
Как истинно, что Отец в Своей простой божественной природе рождает Сына,
так истинно и то, что Он рождает Его в сокровеннейшем духе. И это-внутренний
мир. Здесь Божья глубина-моя глубина. И моя глубина-Божья глубина. Здесь
я пребываю вне моего, как и Бог пребывает вне Своего.
Для того, кто хоть на мгновенье заглянул в эту глубину, тысяча фунтов
червонного золота-не больше поддельного гроша. Из этой сокровеннейшей
глубины должен ты творить все, что творишь без всякого "зачем".
Я решительно утверждаю, что пока ты делаешь что-нибудь ради царствия
небесного, ради Бога, или ради твоего вечного блаженства, то есть ради
чего-нибудь извне, ты воистину совсем не прав. Конечно, и это можно
тебе предоставить, но это не самое лучшее. Ибо воистину, если ты думаешь,
что скоро достигнешь Бога через углубление, благоговение, расплывчатые
чувства и особое приноровление, чем в поле у костра или в хлеву, ты
не делаешь ничего иного, как если бы ты взял Бога, обернул вокруг Его
головы плащ и сунул бы Его под лавку.
Ибо тот, кто каким-либо образом ищет Бога, схватывает образ, но Бог,
сокрытый за этим образом, от него ускользает. Лишь тот, который не ищет
Бога в образе, обладает Им, таким, каков Он есть Сам в Себе, и Он-сама
жизнь.
Если бы кто-нибудь тысячу лет вопрошал жизнь: зачем ты живешь? -- и
она бы ему вообще отвечала, она не сказала бы ничего иного, как: я живу
затем, чтобы жить. И это оттого, что жизнь живет своей собственной глубиной,
бьет из себя самой. Поэтому она живет без всякого "почему"
и живит себя самое. И если бы кто-нибудь спросил правдивого человека,
такого, который действует из своей собственной глубины: зачем ты делаешь
свое дело? если бы он верно отвечал, он не сказал бы ничего иного, кроме
того, что: я делаю, потому что делаю.
Где кончается тварь, там начинается Бог. И Бог не желает от тебя ничего
большего, как чтобы ты вышел из себя самого, поскольку ты тварь, и дал
бы Богу быть в тебе Богом. Малейший образ твари, который ты создаешь
в себе, так же велик, как Бог. Почему? Потому что он отнимает у тебя
целого Бога. Ибо в то мгновение, когда этот образ входит в тебя, Бог
со всем божеством Своим должен удалиться. Но когда этот образ уходит,
входит Бог. Бог так сильно желает, чтобы ты вышел из себя самого (поскольку
ты тварь), словно все Его блаженство зависит от этого. Ах, милый человек,
какая тебе в том беда, если ты предоставишь Богу быть в тебе Богом?
Выйди же, ради Бога, из самого себя, чтобы ради тебя Бог сделал то же.
Когда выйдут оба-то, что останется, будет нечто единое и простое. В
этом едином Отец рождает Сына в глубочайшем источнике. Там расцветает
Святой Дух и там возникает в Боге воля, которая принадлежит душе. До
тех пор, пока эта воля пребывает неприкосновенной для твари и всего
созданного, -- она свободна. Христос говорит: никто не восходит на небеса,
кроме Сошедшего с небес.
Все вещи созданы из "ничто". Поэтому настоящий источник их-"ничто".
Поскольку это благородная воля обращается к твари, постольку она истекает
с ней в "ничто".
И вот вопрос: так ли истекает эта воля, что она никогда не сможет больше
возвратиться? Мудрецы говорят обыкновенно, что она никогда не возвращается,
поскольку она истекла со временем.
Но я говорю: если воля эта, на один миг хотя бы, покинув себя и все
созданное, обратится к своему первоисточнику, она восстанет в истинной
свободе, и будет свободной; и в это одно мгновение все потерянное время
возвратится вновь.
Люди говорят мне часто: "помолись за меня", и я думаю: зачем
вы выходите? зачем не останетесь в самих себе и не черпаете из своего
собственного сокровища? В вас самих заключена по существу вся правда.
Дай Бог, чтобы мы поистине оставались внутри, в сущности, и владели
бы правдой без различия и посредников, в истинном блаженстве! Аминь.
|
Мейстер
Экхарт (1260-1328)